Запускает ладонь в волосы, чуть грустный, опустошенный взгляд, следящий за действиями друга. Старается улыбнуться, позабавленный вот такой вот странной реакцией, этими его действиями, зачем-то ходит туда- сюда. Словно на нервах. Но улыбнуться у Джимми не получилось, даже натянуто и поэтому он просто оставил эти тщетные попытки и снова опустил взгляд, словно по инерции начал следить за играющими огоньками пламени в камине, такими красивыми, чуть пугающими захватывающими дух. Они играли между собой, переплетались, снова и снова переворачивали поленья, заставляя их противно трещать, лопаться, сгорать в огне. Почему-то Джим любил смотреть на огонь, вечерами, наблюдал и наблюдал, замечал каждое движение юрких языков пламени и видел в них ту немую красоту, которую так отчетливо отказывался признавать, считая, что красота мира не что по сравнению с чем-то земным и особо приземленным. И это маска, снова маска. Он признавал, он любил, он буквально чувствовал эту жизнь, томящуюся в огне или воздухе, воде даже земле. Многие могут посчитать его мысли глупыми и совершенно не свойственными для шестнадцатилетнего подростка. Но так и было, он и в самом деле был таким, внутри, наедине с собой и своими мыслями, переживаниями, которыми было просто не с кем поделиться. У него были сотни знакомых, называющих себя друзьями, но не одного настоящего, за исключением, пожалуй, только Теда, да Келла. Им и только им он мог довериться, по-настоящему, мог не ждать насмешек или глупых и непонимающих улыбок. Да, люди видят их поверхностными и глупыми, но они не такие, Джеймс это знал, он был в этом уверен. Но что тогда? Почему теперь он не может рассказать? Почему сейчас он молчит, потупив взгляд, словно чего-то стесняясь или страшась, возможно он боится увидеть тень сомнения на знакомом с детства лице или маску осуждении, но этого не было. Лишь неподдельное беспокойство, дружеское, такое теплое. Поттер ценил, очень ценил, но даже ему он не мог рассказать о том, что именно сейчас творилось у него на душе. Он так долго отрицал наличие любви в своем сердце, так долго путался, менял подруг и плевал ан все обязанности, какие-то принципы. А сейчас? Сейчас он отчетливо и четко понял, что тогда он просто врал себя, заливая тупую и ноющую боль алкоголем и забывался в объятиях девушек, чьи имена не помнил на следующее же утро, называя их приторными «милая» и «детка», а они велись. Он врал им, не чувствовал себя виноватым, нет. Он чувствовал себя победителем, королем ситуации, королем в целом. Он играл чужими душами, эмоциями, злил и злился сам, считал что это нормально, но так резко и быстро все потерял именно в тот момент, когда они показали ему любовь. Именно любовь, а не легкое увлечение, которое со временем обязательно пройдет или же превратиться в привязанность, не важно. Это была именно любовь, но будь она одна он бы просто поддался. А сейчас? Сейчас не может определиться, сделать выбор, но и врать самому себе он уже устал, не хочет, не может. Он должен сделать выбор или забыть навсегда. Но забыть так тяжело, так больно, но и выбирать не было сил и возможностей!
Вот, вот что сейчас его терзало, разрывало на части, путало, просто убивало все внутри Джеймса! Но как все это сократить, как все рассказать, дать понять, что все плохо, что он запутался, попросить совета? Он не знал, но так хотел узнать, хотел просто почувствовать рядом плечо, ан которое можно опереться именно вот в такие моменты, моменты душевных мук и боли, а затем? А затем снова натянуть маску, легкую улыбку и уйти, снова насладиться жизнью. Снов поверить в жесткий и суровый мир. Он так рано вырос и часто об этом задумался, мечтал вернуться в беззаботное детство, снова смеяться над тем, как папа катает маленького брата на плечах и как сестричка дарит тебе цветы, чуть картавя произносит твое имя и проситься на ручки. Снова почувствовать себя защищенным и сильным одновременно, снова не знать никаких проблем и забот, снова начать мечтать о Хогвартсе, о том, что сможет его закончить с отличием и стать великим магом. Таким же как отец. Вот только все это безвозвратно утеряно, потеряло свою сказочную силу даже в воспоминаниях. Он никогда не чувствовал этого будучи взрослым, а так хотелось бы, вот только.. слишком много «но», слишком много» против» и так мало» за». Нет больше той детской окрыленности и чувства. Все потеряно, скрылось за плечами, закончилось и все.
-И прошу тебя, скажи, зачем ты все это сейчас в себе держишь? Мне ты можешь ответить? – Поворачивает голову. Наконец-то отвлекся от собственных мыслей и смотрит на друга. Голос тихий, чуть хриплый.
- Ты уверен, что хочешь знать? Хорошо, я тебе расскажу в чем дело. Я глуп, Тед, так глуп, что самому себе противен. Я запутался в себе, в своих мыслях и чувствах, в наличии которых я сейчас сомневаюсь. Меня сломали, подбили под себя, заставили сломиться и прогнуться и я ничего не могу сделать, потому что не могу им сопротивляться. Я каждый день ловлю на себе их взгляды и у каждой он разный, но в каждом есть эта любовь, я не слепой, но я не могу понять, кто врет, а кто и в самом деле искренен. Но искренен ли я? Смогу ли я разобраться, понять или так и останусь бесчувственным монстром, который разрушая чужие сердца медленно, но верно разрушает свое, ломает и слышит, как эти тонкие ниточки трещат по швам. Мне надоело врать, что все хорошо и надоело улыбаться напоказ, просто потому, что многие привыкли к такому Джеймсу, Джеймсу, у которого нет чувств, лишь холодный взгляд и пустая душа! Но это не так, черт возьми, Тед! Я не черствый и не холодный! Я умею любить, переживать. Я умею грустить и ценить, любоваться величеством окружающей нас всех красоты, но скрываю все лишь потому, что не позволяет кем-то придуманный образ! А ты спрашиваешь что случилось?!
Ударяет кулаком по стене, с силой сжимая кулаки и поджимая губы. Так больно, но.. Стало легче, но все это звучало..... Крик души, сдавленный крик. Да, он произнес это на одном дыхание. Громко, кричит, словно обвиняет, но это не правда. Он просто хотел знать, а Джим просто ответил.
